Недавно Международный комитет по расследованию пыток в Беларуси назвал трех наиболее жестоких сотрудников ГУБОПиК, принимавших участие в избиениях и пытках граждан. «Зеркало» выяснило о них подробности, но эти трое — лишь отдельные примеры массового явления. Беларусы помнят, как в 2020 году с удивлением обнаружили, что в силовых структурах служит множество людей, готовых, выполняя преступные приказы, мучить, калечить и даже убивать мирных граждан, вся вина которых — несогласие с ущемлением их прав. Из-за этого в последние годы термин «правоохранители» в отношении милиции и других органов звучит не то как горькая ирония, не то как откровенная насмешка. Но почему беларусские силовики так часто ведут себя как настоящие садисты? Разбираемся, что об этом говорят наука и опыт других стран.
Откуда берется склонность к насилию?
Объяснить склонность определенной группы к насилию проще всего, предположив, что в ней почему-то собрались не совсем обычные люди. Например, те, кто унаследовал склонность к агрессии или приобрел ее после болезни или травмы. Но существует ли такая склонность вообще, и если да, то где ее корни?
Исследования семей и близнецов показывают: склонность к агрессии (особенно импульсивной, а не преднамеренной) действительно может передаваться от родителей детям. Однако одной генетики недостаточно. Чтобы врожденные задатки жестокости проявились, нужны внешние факторы: особенности семейного воспитания, наблюдение агрессии или ее переживание на личном опыте в детстве, культурные и социально-экономические особенности среды. Люди с врожденной предрасположенностью к агрессии особенно уязвимы к психосоциальному стрессу (семейному, рабочему, финансовому). Именно в таких условиях может проявиться их склонность к насилию.
Агрессия, как физическая, так и словесная (оскорбления, крики, угрозы), может быть связана с пограничным и диссоциальным расстройствами личности. Последнее больше известно под устаревшими терминами «психопатия» или «социопатия». Пограничное расстройство личности — приобретенное отклонение, нередко связанное с детской психической травмой. А вот о причинах психопатии/социопатии ученые до сих пор не пришли к единому мнению. Вероятнее всего, это состояние вызывается сложным сочетанием генетики и внешних факторов, включая употребление алкоголя, наркотиков и пережитое насилие в детстве.
Помимо этого, повышенная агрессивность часто встречается у людей после черепно-мозговых травм. Возникнув после сильного удара по голове, она может сохраняться даже после того, как полностью восстановятся поврежденные когнитивные функции мозга (память, умственная работоспособность). Особенно сильно такая приобретенная агрессия может быть связана с повреждениями височных долей мозга, его лимбической системы (отвечающей за эмоции и поведение) и вентромедильной префронтальной коры (зоны, которая отвечает за принятие моральных решений, за сочувствие и эмпатию).
Таким образом, склонность к агрессии и насилию во многих случаях действительно объясняется врожденными факторами или расстройствами, вызванными тяжелым жизненным опытом или физической травмой. Однако ни в описаниях вакансий на должности милиционеров, ни в приглашениях поступать в Академию МВД и другие силовые вузы нет требований вроде «кандидат должен быть социопатом, иметь предрасположенность к садизму, с детства любить мучать котят, регулярно употреблять алкоголь и пережить хотя бы одно сотрясение мозга». Ничего подобного нет и в правилах отбора кандидатов на службу в органы внутренних дел.
Почему же людей, склонных к насилию, так много среди силовиков?
Конечно, после 2020 года, когда использование насилия в отношении граждан стало для беларусских силовиков практически нормой, в их ряды действительно могут целенаправленно вступать люди со склонностью к насилию или с садистскими расстройствами личности. Но откуда так много неадекватно жестоких людей оказалось в силовых ведомствах в августе 2020-го?
Начнем с того, что даже в странах с реальным верховенством закона насилие остается непременным спутником людей, работающих в силовых органах. Сам этот термин говорит о том, что государство делегирует сотрудникам таких органов часть своей монополии на насилие, а общество разрешает им использовать физическое принуждение для выполнения служебных функций.
Разумеется, там, где законность не пустой звук, правоохранительные органы применяют насилие в соответствии с законом и для защиты прав законопослушных граждан. Тем не менее на службу в милицию/полицию вряд ли пойдут люди, испытывающие физиологическую неприязнь к любой форме насилия. Это все равно что идти работать хирургом, боясь вида крови.
При этом людям, получившим право на использование силы, не всегда легко определить грань между ее адекватным, законным применением и чрезмерным, незаконным. Проявления избыточной полицейской жестокости нередки даже в странах, власти которых не игнорируют права и свободы граждан — например, в США.
Что уж говорить о неправомерном внесудебном насилии в странах, находящихся под властью диктаторских режимов, где силовики вместо защиты прав граждан обеспечивают правителям удержание власти? С точки зрения таких силовиков люди, выступающие против диктатуры, становятся преступниками. И насилие в отношении вполне законопослушных, но неугодных властям граждан выглядит в их глазах оправданным.
Такое «переформатирование» сознания силовиков в условиях диктатуры оказывается очень глубоким и устойчивым. Военная диктатура Аугусто Пиночета в Чили пала в 1990 году, и довольно быстро эта страна стала одной из самых демократических в Западном полушарии. Но когда в 2019 году Чили охватили протесты из-за экономических проблем, жители вдруг обнаружили, что их силовики по-прежнему готовы использовать садистское насилие против протестующих. Правозащитники собрали десятки свидетельств избиений, пыток и изнасилований со стороны полицейских. Те убили 18 человек.
Один из чилийцев, принимавший участие в протестах ученый, так описал страшную ситуацию, с которой его сограждане столкнулись в 2019 году:
— Это выглядит как демократия, но она продолжает функционировать с теми же институтами [что и при диктатуре], с постоянными репрессиями, постоянным страхом, вертолетами, летающими над нашими домами, грузовиками с солдатами, пугающими население в самых бедных районах. В 2019 году вернуться и пережить это снова — для нас это кошмар. Вернуться к тому, что, как мы думали, никогда больше не повторится. Мы думали, что Чили — демократический рай. Оказалось, что это не так.
Похожим образом диктаторские порядки «законсервировались» и в сознании некоторых силовиков в Бразилии. В этой стране диктатура пала еще раньше, чем в Чили, — в 1985 году. За 40 лет сменилось уже несколько поколений полицейских, и можно было бы предположить, что диктаторские практики давно ушли на пенсию вместе с их носителями. Но на деле эти практики успешно выжили в подразделениях военизированной полиции, которая используется для борьбы с преступностью в фавелах бразильских мегаполисов.
Доктор педагогической психологии университета Сан-Паулу Адилсон Паес де Соуза, ранее служивший офицером в таком спецподразделении, обращает особое внимание на идею «врага», которая во многом объясняет неправовое насилие со стороны силовиков. Во времена бразильской диктатуры борьба с этими «врагами нации» стала обязанностью полиции наряду с борьбой против криминальных преступников. В отношении «врагов» активно использовались похищения, казни, пытки, допросы с применением насилия. Силовикам при этом внушали, что люди делятся на два сорта — граждан, обладающих правами, и «врагов», которые гражданами даже не считаются.
Кроме идеи бесправного «врага», которая в современных условиях распространилась на жителей фавел, бразильская военизированная полиция, по словам де Соузы, унаследовала с диктаторских времен специфические модели обучения. Молодые силовики при поступлении на службу подвергаются «грубым, диким, унизительным обрядам посвящения», основанным на насилии. Цель этих ритуалов — разрушить старую и сформировать новую идентичность силовика, готового сделать все, что нужно «во имя безопасности». Де Соуза считает, что такие практики серьезно влияют на психику силовиков и увеличивают их склонность к насилию — в том числе к убийствам и самоубийствам.
Полицейское насилие как-то связано с диктатурой?
Греческая психолог Мика Хариту-Фатуру десятилетиями изучала психические особенности людей, вовлеченных в организованные пытки во время военной диктатуры «черных полковников» в ее стране. Она опросила десятки полицейских и сотни их жертв и пришла к пугающему выводу: не существует какого-то особенного психологического профиля, присущего мучителям в погонах. По ее мнению, целенаправленная подготовка с «промывкой мозгов» способна превратить в палача почти любого психически здорового человека.
Ряды садистов, необходимых «черным полковникам» для удержания власти и подавления инакомыслия, в диктаторской Греции пополняли из обычных армейских призывников. Это были молодые, крепкие, здоровые парни из простых и законопослушных семей, без судимостей (иначе их просто не взяли бы в армию). Этих вполне адекватных и психически стабильных юношей на несколько недель отправляли в «центры подготовки к пыткам». Там на них постоянно кричали, их избивали, оскорбляли, запугивали и высмеивали. В конце концов сложный ритуал клятвы на крови делал их частью «элитной» команды. Когда 22-летние новобранцы прибывали в «центр подготовки к пыткам», их описывали как милых парней, которые любили танцы, верховую езду и пикники со своими подружками. На выходе же из них получались садисты, которые пытали, избивали и даже убивали людей ежедневно на протяжении многих лет.
Разумеется, это не значит, что абсолютно любого человека можно превратить в садиста, безропотно избивающего или пытающего других людей. Ничего не известно и о существовании в Беларуси чего-то похожего на греческие «центры подготовки к пыткам». А без таких экстремальных принудительных методов создания садистов беларусские силовики явно сохраняют право выбора — остаться человеком или стать чудовищем.
Тем не менее выводы Хариту-Фатуру и Де Соузы позволяют заключить, что превращение силовиков-правоохранителей в силовиков-садистов происходит не само по себе, а под контролем заинтересованных в этом лиц. Выгодополучатель в лице диктаторского режима формирует для сотрудников силовых структур образ бесправного «врага», борьбой с которым подменяет их настоящую задачу — поддержание законности. Именно диктатура внушает силовикам, что насилие в отношении «врагов» необходимо, полезно и останется безнаказанным.
Читайте также
